Борис Иванович Фоменко, советник президента федерации тенниса России и историк отечественного тенниса — о первом упоминании тенниса, перспективах в Кубке Дэвиса, патриотизме Марии Шараповой и огромном историческом значении олимпийской бронзы Надежды Петровой и Марии Кириленко. Эксклюзивное интервью.
— Мой первый вопрос — это открытое письмо, которое было опубликовано весной на вашем официальном сайте, с обращением к Шамилю Анвяровичу. Оно достаточно распространенно описывает нынешнюю ситуацию и ваши предложения, ваши идеи и ваши чаяния. И те моменты, которыми вы недовольны. На полуфинале Кубка Федерации, который проходил в апреле в Москве, было мероприятие, связанное с историей тенниса, 100-летие отечественной теннисной журналистики, вы представили уникальный экземпляр первого журнала. Так же там была экспозиция. Сейчас что-то изменилось? Есть ли дата открытия музея российского тенниса, который был бы открыт для посетителей?
— Открытие музея тенниса будет еще нескоро. Мы скорее всего можем делать сейчас исторические выставки, посвящённые отечественному теннису. И я думаю, что со временем, может быть года через полтора-два, дело дойдет до того, что мы начнем делать музей. Это дело небыстрое, но постараемся, потому что прежде всего это упирается в строительство нашего национального теннисного центра. Когда будут соответствующие помещения, тогда можно будет обсуждать и создание музея отечественного тенниса.
— А какого размера он предполагается? Насколько большой он будет?
— Он будет включать все разделы: от зарождения тенниса в России до сегодняшнего дня. Сейчас мне сложно сказать, но если прикинуть, то это будет 150–170 м². Нужно большое помещение, где, естественно, мы выставим все экспонаты.
— Где вы будете брать экспонаты? Я понимаю, что, наверняка, у вас кладезь экпонатов.
— Я не могу сказать, что кладезь, но уникальных вещей у меня достаточно. Я занимаюсь этим 40 лет. В сентябре этого года как раз исполнилось 40 лет, как я в теннисе.
— Мои поздравления.
— Спасибо. Из них 35 лет я занимаюсь историей отечественного тенниса. Вначале это было все случайно, а потом, когда я уже увидел, что это вид спорта, который имеет такие славные и замечательные традиции, но о нем вообще ничего нет — ни книг, у нас даже не было страницы, где были бы напечатаны все чемпионы СССР.
— Но теперь есть ваши книги?
— Да. Теперь я за это дело взялся как следует. Ну и перерыл я всё. Опубликовано всё. В дореволюционном теннисе, а это 45 лет, важнейшая страница — у нас теперь нет белых пятен. Но было одно белое пятно. «Когда зародился теннис в России». Оно было не по моей вине — у нас многие архивы были закрыты и продолжают быть закрыты. Никаких дневников, ничего не было опубликовано, а без этого, конечно, найти трудно. Нашел все, что только возможно. За границей и здесь, я очень много ездил — на всех кладбищах бывал, все нашел абсолютно! А вот день рождения отечественного тенниса так и неизвестен. И если бы не были бы опубликованы дневники великого князя Сергея Александровича, мы до сих пор бы день рождения отечественного тенниса не знали бы. А у него в дневниках написано «Сегодня по утру играли с братьями в теннис» и дата: 31 мая 1875 года.
В пересчете на новый стиль это 12 июня — наш национальный праздник, День России. Так получилось. И вот теперь мы точно знаем, поскольку перерыл я все, и у меня дома есть огромнейшие архивы, это самая первая запись о теннисе в России. До этого ничего не было. Самая первая запись.
— Вы говорите, вы много ездили по миру. Вы получили грант на изучение истории тенниса?
— Нет, я был 16 лет генеральным секретарем федерации тенниса СССР и России. Я представлял нашу федерацию в международной федерации тенниса и очень много ездил.
— То есть, по сути, вы занимались этим от имени федерации?
— Безусловно. И более того, когда я выезжал, конечно, я занимался делами как генеральный секретарь, там миллион дел, но я всегда об этом помнил и в любую поездку я составлял себе план, с кем нужно встретиться. Во многих странах у меня есть очень хорошие знакомые, притом это не просто знакомые, это специалисты в теннисе. Они работают в национальных федерациях тенниса Франции, США, Германии, и поэтому через этих людей я тоже очень много делал. Потому что сами вы много не сделаете, каким бы умным вы ни были и сколько бы денег у вас ни было, это возможно только благодаря кооперации. Вот тогда вам многое удается. Например, сейчас я нашел могилу первого русского чемпиона Георгия Брея. Я знал, что он похоронен в Лондоне, но это слишком общее описание. Через интернет я нашел его внука, который живет в Австралии.
— Теннисная география:)
— Мы договорились с ним встретиться в Лондоне, мы приехали, и оказалось, что у Георгия Вальтеровича было 2 внука и 2 внучки. У внучек уже другие фамилии, поэтому их найти очень трудно. Значит, мы собрались в Лондоне, встреча заранее была подготовлена, и вы все это можете увидеть. Потому что Георгий Брей — первый чемпион России, там 24 уникальных фотографии, включая мою поездку в Лондон. Вначале я поехал на кладбище сам. Там уже были мои люди, которые все разведали, где он похоронен. Я приехал, посмотрел, он умер в 1954 году. Представляете Лондон с его погодой, что произошло с памятником за это время?
— Если он уцелел, было бы здорово.
— Да, памятник уцелел, но все это — убожество, конечно. Одно из семи старейших кладбищ Лондона, которое существует лет 500, а остальные могилы и памятники кругом как будто всю ночь бомбили: все разворочено, потому что памятникам по 200–300 лет, вы понимаете, что это такое. Я тут же сделал фотографию и на следующий день встречался с родственниками. Милейшие люди, мы много говорили, а потом я сказал: вот так выглядит могила вашего дедушки. Они посмотрели. Я сказал, вы знаете, я предлагаю прям тут же фонд создать, вот 300 фунтов, я на это жертвую. Они сказали, что вы, Борис, ни в коем случае, большое вам спасибо, мы все сделаем сами. И, честно говоря, я не очень поверил, думая, что это будет тянуться. Через 4 месяца я получаю по интернету фото, как все это сделано, т. е. все убрано и сделано все точно так, как это было: белый мрамор, со всеми надписями — это потрясающе. Есть фотографии: вот я стою на старой могиле, а вот новая могила. Да и все эти 24 фотографии потрясающие.
— Они оцифрованы, где-то можно их в интернете посмотреть?
— В интернете можно посмотреть на старую могилу. Вы можете зайти на мой сайт. Там есть такая рубрика «Статьи о теннисе». Вы найдете там все — около 40 статей со всеми фотографиями, как раз статья называется «Внуки Брея умеют держать свое слово», там как раз и фотографии, вы все это можете увидеть.
Фото с сайта tennis-history.ru
— Наши молодые игроки, особенно те, кто являются официальными сотрудниками юниорских и взрослых организаций, — насколько они в курсе истории тенниса и насколько, вы считаете, это важно?
— Думаю, историю нашего тенниса они знают очень слабо. Я в этом убедился, когда несколько лет тому назад в нашем институте физкультуры меня попросили прочесть ряд лекций по истории отечественного тенниса для студентов первого и второго курсов. Я человек опытный, и больше даже не ушами и глазами, а кожей это чувствовал. Я, конечно, почувствовал, что об истории нашей они ничего не знают, я приведу вам такой пример. Я рассказывал, а по пути вопросы задавал, чтобы они мне тоже что-то говорили. И тут зашел вопрос об учреждении звания чемпиона мира в теннисе. И я сказал, что в 1978 году был создан такой титул как чемпион мира по теннису под эгидой международной федерации тенниса. Первые чемпионы были Иван Лендл, Крис Эверт, это 78 год, и говорю, «А мы тоже можем гордиться. У нас тоже есть чемпионы мира. А кто у нас чемпионы мира?» — Это институт физкультуры. Гробовая тишина. Я говорю, «Я вам немножко помогу. Среди ребят нет, а среди девочек есть. И мы этим гордимся, я как историк этим горжусь. Кто?» — Люди, которые учатся специализированно, это первый-второй курс, они не знают нашей единственной чемпионки мира. Кто-то из девочек робко сказал «Лиховцева». Я сказал — нет, Леночка Лиховцева у нас другим прославилась — она выиграла больше всего турниров WTA, тридцать она выиграла, вот она молодец. А наша первая чемпионка мира и пока последняя (делаю паузу) — это Анастасия Мыскина. Ребята, это же специализация.
— Может быть этот титул не такой громкий?
— Это очень громкий титул.
— Ну, может быть, он не громче титула победительницы Ролан Гаррос? Иначе о нем все бы знали.
— О нем все знают. Кто надо — о нем знает. Ну вы что, какой Ролан Гаррос? Это чемпион мира по итогам всего года, ну вы что, это намного больше, чем «Победитель ТБШ». Большой шлем вы можете за год четыре раза взять, а чемпионом стать — только один.
— Вы говорите про итоговый чемпионат?
— Нет. Это не имеет к WTA никакого отношения. Международной федерацией тенниса в течение года проводятся турниры, и у них есть список соревнований, по которым они определяют чемпиона мира.
— А какие привилегии это дает Анастасии Мыскиной?
— Это дает колоссальные привилегии. По итогам 2004 года Мыскина в списке WTA была третьей, а у ITF она была первой. Там учитывается и Кубок Федерации, там всё учитывается.
— Мне кажется, ITF — не такая популярная организация, как WTA.
— А вот это уже реакционные мысли высказываются! Совершенно реакционные! Во-первых, ITF существует с 1913 года, ATP c 1972-го, а WTA c 1973-го года. И у них совершенно разные задачи. И, вообще то, развитием тенниса в мире ATP и WTA не занимаются, этим занимается ITF. Все детские, юношеские турниры — это всё висит на плечах ITF. ATP и WTA получают готовенькое, они устроились очень хорошо. Однако отвечу, всё же, на вопрос — насколько важно изучать историю? Вот, предположим, я работаю детским тренером. Подхожу, например, к мальчику, и говорю: «Пашенька, ты справа неплохо играешь, но у тебя здесь есть кое-какие ошибочки, я тебе их скажу. Кстати, ты знаешь, что великий Борг, был такой великий теннисист, я вам о нем потом расскажу, так вот справа играл так: …». Вот как историю привязывать надо, это должны быть конкретные примеры, а не просто скучнейший рассказ: «Слушай, ты справа сыграй». Но Борг не первым был, кто с задней линии превратил игру в атакующую. Первым был Потанин! А если вообще дальше пойти, то первый, кто кручеными стал играть — это знаменитый дореволюционный теннисист граф Михаил Сумароков-Эльстон. Вот как историю надо рассказывать! Но для этого тренер должен быть начитанный, грамотный, эрудированный. Вот тогда вас будут слушать.
— А почему бы не создать серию увлекательных фильмов? По сравнению с 3D-фильмами их бюджет будет минимален.
— Вы имеете в виду, по истории?
— Да.
— В 2015 году нашему теннису исполняется 140 лет, мы с Шамилем Анвяровичем наметили в следующем году снять 26-минутный фильм «Как зародился теннис в России». Этого не знает никто. Ну и конечно… Вот в чем вся беда: сейчас у меня вышли «Как зародился теннис в России», «Он подарил миру теннис» — эти книги могут лежать бесплатно, никто их не берет. А если берут, я дарю часто — берут, я дарю профессионалам, я любителям не дарю, и через месяц, через два, мне становится ясно, что он ее и не открывал. Как какой-нибудь вопросик встает, я говорю — «так это ж у меня написано, я ж тебе давал» — и сразу видно. Понимаете, мы живем в такое, чудовищное, я бы сказал, время, где вопросы культуры, нравственности как-то просто …исчезли. Все только ходят и ищут, где можно заработать, всё на такой прагматике.
— Сейчас очень изменился информационный поток, читать книжки у людей иногда просто нет времени. Люди читают твиттер, электронные книги.
— Вы знаете, жалко. Все говорят, «а, это в компьютере есть». Я, когда был молодой, мне надо было, когда мне было 20–25, ничего не читать, и ходить с таким видом «Что ты мне говоришь? Это всё в библиотеке есть!» Кстати, в компьютере ох как далеко не всё есть! Ситуация такая: международная федерация тенниса с 1969 года выпускает свой справочник, помимо справочников ATP и WTA. Так вот, абсолютно все справочники с 1969 года у меня есть! Потому что я знаю, что 2–3 года — и в компьютере вы уже ничего не найдете, это надо где-то искать. Поэтому любую справку по мировому теннису я вам в течение …30 секунд. Я подхожу, беру, открываю — мгновенно я вам дам любой результат, что, как — всё сразу. Понимаете? Вот если бы не было этих всех справочников… В следующем году нашей мужской сборной команде исполняется 100 лет. За сто лет наша сборная команда только официальных матчей сыграла 232. Значит, в этой книге будет приложение, где будут даны технические результаты всех 232 матчей. Вы должны иметь мощный справочный материал, чтобы всем этим владеть.
— Николай Давыденко на пресс-конференции (на турнире «Банк Москвы Кубок Кремля» — прим. авт.) после матча первого круга, где он проиграл Алексу Боломолову, сказал, что он не поехал в сентябре в Бразилию играть за сборную, несмотря на то, что ему предложили материальную компенсацию, потому что не может себе это позволить по своему календарю. Раньше он много играл, сейчас, он сказал, он хочет больше бывать с дочерью. Какое количество действующих игроков хорошего уровня нужно иметь, чтобы вернуться, ну, хотя бы в мировую группу для начала? Я — теннисный болельщих, на моих глазах моя сборная становилась чемпионом мира, здесь, в Москве, а Сафина клонировать пока не получилось. Видимо, нужно обходиться каким-то количеством?
— Для того, чтобы держаться в мировой группе, неважно, какие места, хотя бы быть среди этих шестнадцати — нужно иметь таких игроков, как Южный, Турсунов (только не в их нынешней форме и не в их возрасте), хотя бы одного Сафина или Кафеля, хотя бы одного! И еще — нужно иметь приличную пару. Приличную. Пару, которая где-то в десятку, в 15 лучших пар мира входит. Даже если у вас есть Сафин, но вы не имеете пары… У нас таких ситуаций масса была. Я всегда говорил: «Так, начинаем со счета ноль-один», — а начинаем только завтра, но я всегда знал, как будет. Получается так: из четырех оставшихся матчей надо выиграть три. Говорю себе — «Боря, это реально?» и отвечаю: «Нет, не реально». Всё. Понимаете, я этими вопросами очень хорошо владею. Кто в какой форме, у кого какие травмы. Если мне что-то неизвестно, я звоню Шамилю Анвяровичу, говорю: «Старик, как там? Кто в каком физическом состоянии?». Он мне спокойно говорит — у того такие-то проблемы, у того — такие-то. И картина мне уже ясна.
— Ведется огромное количество разговоров о количестве патриотизма в жилах Марии Шараповой. Насколько ее пример важен? Насколько лучше было бы для нас, если бы, скажем, Мария Шарапова проживала в Москве? Насколько это улучшило бы ситуацию с вниманием к российскому теннису?
— Кириленко, Кузнецова, уже даже Павлюченкова, и другие девочки — они условно здесь живут. Месяц, два месяца в году — ну что это?
— Ну, просто «с мамой повидаться».
— Совершенно верно. Ну конечно, принципе, если бы… Маше 25 сейчас, вот если было бы 20, и она здесь жила, конечно, мотивация сумасшедшая была бы, безусловно, для всех — сейчас уже все более-менее привыкли к ее победам. Она патриот. Я Машей очень горжусь, что она такая патриотка и выступает за Россию, это очень хорошо. Даже своих девочек, которые живут здесь так называемо «постоянно», мы почти не видим. Я наблюдаю за ними в интернете, или если мне надо, я могу напрямую позвонить. Живьем мы их практически не видим. Кубок Федерации, Кубок Дэвиса, Кубок Кремля, ну, может, «Легенды тенниса» — вот и всё.
Это нужно ездить туда. И если мне было нужно — я конечно ездил. Я был примерно… на семи «Франциях», на пяти «США», где-то двенадцать Уимблдонов в своей жизни я посмотрел. А сейчас уже возраст и прочее… Я по телевизору смотрю. Если нет необходимости — я уже просто не еду.
— Олимпиаду смотрели? Как вам бронзовый парный матч?
— Я не спал! Я два дня не спал. Эта бронза — ВСЁ! Потому что я понимал, что там сильнейшая конкуренция была, сильнейшая! И я болел за них ужасно! Я за Машу даже, за это серебро, не так переживал. Я знал, что она или в финале будет, или, в крайнем случае, бронзу возьмет. А вот девочки, я очень хотел, чтобы это была у нас не единственная медаль, а самое главное, эта медаль позволяла нам цепляться со сборной Германии за второе-третье место. Если брать все медали с 92го по нынешний год, США — 19 медалей имеет, а мы с Германией по 8, но эту-то восьмую надо было еще получить! И вот девочки ее получили! Я в таком восторге был! Я позвонил Шамилю и сказал: «Я забыл даже про Машу, про ее серебро, эта бронза, это — подвиг, просто самый настоящий подвиг».
— Они умнички, они так бились!
— Как они бились за эту бронзу, эта конкуренция — сумасшедшая совершенно! Я эти пары прекрасно все знаю, там 5 пар просто в одну силу играют, вы понимаете? Здорово! Здорово, они просто молодцы! Эта медаль для нас очень важная, это имеет историческое значение — у нас 8 медалей, очень хорошо. Мы догнали Германию, и теперь с ними на 2–3 месте после США.
— И потом, приятно то, что этот матч все-таки показывал первый канал на всю страну.
— Да, я смотрел. Я обалдевал. Для меня это очень важно. Машу я посмотрел спокойно, при том я уже знал, что она проиграет.
— Это мы все знали…
— Да, это мы все знали, тут я не единственный, потому что Уильямс была в такой сумасшедшей форме… Там нечего делать, она за весь турнир проигрывала 17 геймов.
— Хотелось бы на следующей олимпиаде такого же выстрела, как было в Пекине.
— Да ну… Такой выстрел бывает, как вы знаете, раз в 100 лет. Первые так выстрелили американцы, сто лет назад это было, и сейчас наши девочки повторили.
— Дело в том, что вы слишком хорошо разбираетесь в истории, чтобы мне с вами спорить, но я очень хочу, чтобы вы ошибались.
— Я и сам был бы рад! (Смеется).
__________________________________________
Ну, а я всё же буду ждать. Я же болельщик, могу быть не объективна:)