Матч Петрова-Возняцки.
(я знаю, что правильно говорить «Возняки», отстаньте)
Включила на втором гейме третьего сета.
Надя отдала подачу.
Я пытаюсь смотреть, но что-то не так. Со мной.
(Какой-то невнятный комментатор каждые 15 секунд называет датчанку Каро… Это просто идиотизм.)
Надежда отдает гейм за геймом, а я ловлю себя на том, что совершенно не хочу смотреть этот матч.
И с ужасом понимаю, что у меня жесткая идиосинкразия к датской спортсменке.
После того неоперабельного апокалипсиса, который она устроила на итоговом, мне до слез плохо от одного ее вида.
Я вспоминаю, что я почувствовала тогда.
Человек падает на корт во время теннисного матча и бьется в конвульсиях. Это не теннис, это живодерня.
Я не хочу такой теннис.
Я плевать хотела на чемпионский характер в такой ситуации. Болит — снимайся. Вали с корта!
Мне не интересно, когда вот так через боль, это спорт, а не война и не медицина катастроф. Это полная чушь.
Подобные зрелища возмутительны и болезненны для моей психики.
Красивейший и респектабельный вид спорта, матч итогового турнира, пустила по волнорезу девочка, которую в лицо-то не все знают.
Я не хочу видеть, как мама девочки, загибающейся от боли, говорит ей «давай-давай!».
Я не хочу видеть, как эта девочка плачет на подаче.
К меня сердце сжимается при мысли, как всё это выдержала Вера Звонарева.
Возможно, у Каролин есть причины, какие-то там терки про слив одного из предыдущих матчей.
А у меня нет причин терзать себя напряжением от того, что она в любой момент начнет играть со сломанной ногой, рыдая в голос.